Он мог жить в богатстве и спокойствии, но выбрал православную веру и страшное заточение в лагерях смерти
Среди удивительных христианских подвижников Мордовской земли мы вспоминаем не только тех, кто прославлен в лике святых. Например, одной из самых потрясающих фигур в духовной истории нашего региона является приснопоминаемый иерей Василий Степанович Гундяев - дедушка Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Патриарх Кирилл в июле прошлого года на несколько часов приезжал в село Оброчное Ичалковского района, где стараниями Саранской епархии был отреставрирован дом священника Василия Гундяева, в котором предстоятель Русской Православной Церкви проводил в детстве много времени. Визит Святейшего освещался Телекомпанией «ТелеСеть Мордовии» (10 канал) и Региональным информационным агентством «Инфо-РМ», и биографы Патриарха в будущем наткнутся в этих новостных сюжетах на сенсацию:
“В этом доме жил мой прапрадед, прадед и дед!” - сказал собравшимся селянам Патриарх Кирилл. Об этом раньше никто не знал. Приснопоминаемый иерей Василий Гундяев известен своим исповедническим подвигом (исповедником является человеком, который идёт на страдания ради Христа. Если идёт на смерть - становится мучеником) и помощью афонским церквям, поэтому биографических статей о нём написано много. И почти во всех указано, что родился отец Василий в Астрахани, а дом в Оброчном купил уже в зрелом возрасте. Кто-то писал, что поселился в годы работы на железной дороге, кто-то - что в старости, выйдя на покой. На самом деле, дом у Гундяевых был всегда, переходил от отца к сыну.
До формирования мордовской автономии село Оброчное относилось к Лукояновскому уезду Нижегородской области. В 1901 году через Лукоянов пошли поезда по новой железнодорожной линии от Нижнего Новгорода до села Тимирязева (в 1922 году эта станция приобрела современное название - Красный Узел. То есть речь идёт о Ромоданове, которое в начале XX века было очень важным транспортным узлом. В Нижнем Новгороде даже работал большой вокзал с говорящим названием - Ромодановский). Железная дорога сильно меняла облик всех городов и сёл, через которые проходила. Железнодорожные профессии были многообразны и очень престижны. Формировалась техническая интеллигенция - инженеры, станционные работники, механики и, конечно, машинисты. Работа машиниста была и престижна, и прибыльна (впрочем, наверное, как и сейчас), но заниматься таким делом мог только исключительно образованный и подготовленный человек. Так вот, Василий Степанович Гундяев был машинистом-механиком. Причём управлял он не только простыми, но и литерными (особой важности, с ценными грузами или vip-персонами) поездами. Но несмотря на высокооплачиваемый труд, семья Василия Степановича жила очень скромно. У Гундяевых не было собственного жилья, обитали они в служебном доме при депо, а летом выезжали в Оброчное.
Митрополит Иларион (Алфеев) в своей книге о Патриархе Кирилле объяснит, что его дедушка ничего не скопил ни до революции, ни после только потому, что все деньги отправлял на Афон. В светогорских монастырях записаны на вечное поминовения имена членов семьи Гундяевых. Отсюда и приставка “приснопоминаемый” перед именем деда Патриарха и его бабушки Параскевы Ивановны. А ещё Василий Степанович сумел собрать очень большую библиотеку религиозной литературы. Благодаря книгам он сумел самостоятельно овладеть
богословскими знаниями.
В 1917 году (эта дата полностью изменит жизнь всей России и семьи Гундяевых в том числе) Василия Степановича избирают членом Собора Русской Православной Церкви от мирян Нижегородской губернии. Как вспоминал Патриарх Кирилл, его дед был близок к Патриарху Сергию в бытность его митрополитом Нижегородским, вместе с ним боролся с обновленчеством в Церкви. Против ревностного мирянина Василия Гундяева был поднята кампания в Нижегородской губернской прессе. Его обвиняли в разжигании религиозного фанатизма. В результате Василия Степановича в первый раз арестовали. Его сослали на Соловки, где он стал одним из первых соловецких узников. Там он работал почти по своей «гражданской» специальности - механиком, правда, не на поезде, а на пароходе, курсировавшем между островами и материком. При этом «церковная» жизнь лукояновского машиниста продолжала оставаться насыщенной даже в заключении. Во-первых, он постоянно участвовал в тайных богослужениях, за что даже оказывался на печально знаменитой Секирной Горе, где находился штрафной изолятор (высота горы — 73 метра, на вершину ведёт лестница с крутыми выбитыми ступенями. Надзиратели лагеря от скуки иногда привязывали узников к брёвнам и сталкивали с лестницы вниз. Заключенный падал к подножию горы с полностью раздробленными костями и разорванными органами и умирал в ужасных муках). Но Василия Степановича соловецкие кошмары совершенно не пугали.
«Никогда ничего не бойтесь. В этом мире нет ничего такого, чего следовало бы по-настоящему бояться. Нужно бояться только Бога», - вспоминал слова дедушки Святейший Патриарх Кирилл.
Во-вторых, заключенный Гундяев принял участие в эпохальном Соловецком соборе, на котором вырабатывались принципы взаимоотношений Православной Церкви и новой власти.
Нам сейчас сложно представить условия жизни в Соловецком лагере особого назначения. В августе 2014 года митрополит Саранский и Мордовский Зиновий сослужил Патриарху в Спасо-Преображенском соборе Соловецкой обители. Сразу после возвращения из Соловецкого монастыря, потрясенный архиерей направился в Оброчное, чтобы совершить заупокойную службу на могиле иерея Василия Степановича Гундяева.
«После посещения мест, которые ныне именуются «Российской Голгофой», обители, которая служила некогда местом заточения и пыток, становится понятным, что возможность для нынешних россиян открыто исповедовать веру и посещать храмы Божии, добыта муками и молитвенным подвигом страдальцев за Христа», - сказал тогда митрополит Зиновий. - «Современному человеку, живущему в комфорте и спокойствии, практически невозможно представить страдания мучеников, подобных отцу Василию».
В конце 20-х годов Василий Степанович вышел на свободу, но сразу был вновь арестован. Он поднял верующих на защиту монастыря в Лукоянове, который власти хотели закрыть, и к новому аресту был готов. В стране начался голод. В семье Василия Степановича и его жены Параскевы Ивановны воспитывались восемь детей. «Всё, теперь мы умрём», - сказала Параскева Ивановна, провожая мужа.
«Я несу крест ради Христа, а, значит, Господь не даст погибнуть моим близким», - спокойно ответил её супруг. И оказался прав. Патриарх Кирилл неоднократно вспоминал чудесный случай: его бабушка испекла лепешку из последней горстки муки. Больше есть было нечего. И после этого ночью раздался стук в дверь. «Хозяйка, принимай груз», - послышалось с улицы, но на крыльце никого не было. Стоял только мешок с мукой.
В общей сложности Василий Степанович Гундяев прошёл 46 тюрем и лагерей и 7 ссылок. Уже на склоне лет, в очередную эпоху гонений на Церковь (на сей раз - хрущёвскую) он осуществил мечту всей жизни — рукоположился вначале в диаконы, и затем - в священники. Служил в Башкирии, и там вновь пришлось отстаивать приход от закрытия. Ему было глубоко за восемьдесят, когда быстро стало падать зрение. Священник Василий Гундяев отправился в Москву, к Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию просить благословения на уход на покой. Это был нелегкий шаг — храм в башкирском селе Уса-Степановка без сильного настоятеля ждало бы закрытие.
«Отец Василий, Вы всю свою жизнь посвятили Церкви Божией и сделали столько, сколько другому человеку не под силу. Живите спокойно, Вы совершили всё, что могли. Возвращайтесь домой, к своей семье», - сказал Предстоятель Русской Православной Церкви. Иерей Василий Гундяев уехал в Мордовию. Храм в Усть-Степановке местные власти быстро закрыли.
31 октября 1969 года, в Оброчном, девяностолетний иерей Василий Степанович Гундяев отошёл ко Господу. В ичалковском Михайло-Архангельском храме его отпевали сын иерея Василия протоиерей Михаил Гундяев и два внука — иерей Николай, преподаватель Ленинградской духовной академии, и иеромонах Кирилл, студент той же академии, будущий Патриарх Московский и всея Руси.
Бабушка Патриарха Кирилла переехала к детям в Саранск. Она умерла ровно через пять лет после мужа, в то же число — 31 октября 1974. Протоиерей Михаил Гундяев и будущий Патриарх иеромонах Кирилл отпевали бабушку в старейшем храме Мордовии — Иоанно-Богословском соборе.
Не исключено, что приснопоминаемый иерей Василий Гундяев когда-нибудь будет причислен к лику святых. Его могут прославить как исповедника, то есть святого, который подвергся при жизни преследованиям за проповедь христианства, но умерший не мученической смертью. Но и сейчас мы можем вспоминать отца Василия в качестве примера мужества, спокойствия, бесстрашия и непоколебимой веры.
Сергей ЗЕТКИН
